Записки из прошлого ч.1
В этой серии блогов мы с Вами пофантазируем о том, что могли писать невольные участники различных исторических событий. Сегодня у нас 1918 год
24.1.18
Дорогие Маруся и Мама! Пишу вам из терзаемого безвластием Киева. Сейчас здесь относительно
спокойно – Центральная Рада и крестьянские советы разворовали, кажется, все, что могли. Народу
на улицах уже поубавилось – все, кто мог, взял свое и поехал далее искать спокойствия, остальные
же сидят по домам и берегут нажитое.
Слышал, что большевики идут, несут за собой кровь и ужас, но я не боюсь, ведь вы, родные, в
безопасности. И как я все-таки рад, что вы не послушали меня, и уехали в марте в мирный
Монтрё! Скорей бы, скорей бы присоединиться к вам, отдохнуть от дыма, грязи, тревоги.
Передавайте привет Лизе!
Ваш Юра.
25.1.18
Не могу не поделиться моей печалью – с прилавков полностью пропал хлеб. Не имею
возможности сказать, как давно это произошло, ибо уже вторую неделю предпочитаю не ходить в
лавки и ужинаю у Ю.В. и Е.Г. – как славно, что им нечего бояться, и они могут прикрыть таких
многогрешных, как я!
Видел школяров на улице, те смеялись и напевали презабавные в такой ситуации частушки:
Был царь Николка-«дурачок»,
Был фунтик хлеба - пятачок,
Как стала республика
Фунт хлеба - три рублика.
А пришел совет - хлеба нет…
И как бы больно не ранило меня такое прозвание, данное в песенке нашему дорогому царю,
отрицать правдивости этих строк я не могу.
Ты знаешь, Мама, я с каждым днем сильнее радуюсь, что тебя тут нет. «Мать городов Русских»
тонет в грязи. Оборонческая дума не справляется, и все мы тут уже чувствуем дыхание красной
угрозы.
Не хочу более выходить на улицу.
Не скучайте, скоро приеду!
С любовью,
Юра.
27.1.18
Простите, что нет письма за прошедший день! Я очень хотел написать, но было нечем.
Письменные принадлежности я забыл вчера у Ю.В. – учу их детишек каллиграфии в качестве
платы за ужины – а сегодня их дверь открыта, дома бедлам и никого. Искренне верю в то, что они
с Е.Г. уехали и напишут вам, как только прибудут в безопасное место. Сейчас всем пора бежать, и
я уже поговорил с одним проверенным человеком, который поможет мне выбраться из города
незамеченным.
Не могу об этом не написать, хоть и высылал вам вчера срочную телеграмму – в город вошли
большевики. Я не могу передать словами этот ужас! Так страшно, пожалуй, не было никогда. Эти
люди мучают всех, кто хоть как-то связан с армией, офицеров убивают, Мама. Убили Михаила
Сергеевича, ты его помнишь, мы с Марусей рассказывали тебе о славных вечерах у него на
Андреевском спуске.
Боже, как страшно! Молитесь за наших знакомых и за меня, завтра в вечер выезжаю в Варшаву.
Обнимите за меня Лизаньку.
Юра.
28.1.18
Прямо под окнами квартиры, где я жил, расстреляли пролетку. Того доктора, который оперировал
ногу Лизы, помнишь, Мама? Я вообще не могу понять, отчего именно он. Эти люди, думается мне,
просто хотели показать этим убийством что-то кому-то.
Я увидел их посыл и теперь живу по новому адресу. Выехать сегодня уже не получится –
сомневаюсь, что тот человек, который должен меня вывезти, найдет мою новую квартиру.
Нигде в этом городе я теперь не смогу ощутить себя в безопасности. Нет теперь тут места, которое
можно окрестить домом. Мой дом там, где вы.
Хочу домой.
Ваш Юра.
29.1.18
Утром сходил на старую квартиру, забрал документы и остатки еды. На улице ко мне подошел
молодчик, я показал ему свою регистрационную карту, после чего у нас состоялся тяжелый
разговор. Не буду приводить цитат, но теперь мне надо найти как можно скорее большую сумму
денег, чтобы избежать участи доктора Бочарова, и выехать из города.
Лиза, Маруся, Мама, как же хочу я скорее поцеловать и обнять вас! Надеюсь, что скоро мне это
удастся.
С нежностью,
Юра.
Дорогая Мария Сергеевна!
Пишет Вам Елена Геннадьевна, давняя знакомая Вашего мужа.
С прискорбием сообщаю, что получила некоторое время назад письмо из Киева, в котором сосед
Юрия Михайловича мне написал, что вечером Вашего мужа увели во Дворец, где теперь проходят
суды. Насколько мне известно, очень мало людей возвращались оттуда.
Этим своим письмом хочу подготовить Вас, дорогая, к тому, что, возможно, Вашего мужа уже нет
в живых.
Понимаю и разделяю всю тяжесть Вашей утраты! Нашего дорогого Юрия Викторовича увели в суд
на несколько дней раньше.
Сейчас моим утешением являются дети, и Вы, дорогая, держитесь и находите силы для жизни в
Вашей дочери.
С уважением,
Елена Геннадьевна Р.